Наверное, история с непониманием старших у наших родителей была такая же, но они не жили в настолько стремительно меняющемся обществе – главным образом, в социальном плане. При этом планка ставится все выше и выше, потому что стало как никогда легко сравнивать себя с 7 миллиардами людей на планете. СМИ наводнили истории о вундеркиндах, которые в 14 лет закончили Гарвард и основали стартапы с миллиардной капитализацией, о женщинах-многодетных матерях с блестящей карьерой, деревенских мальчишках из приюта с десятком яхт, футбольным клубом и нефтегазовым холдингом подмышкой.

Поэтому вдобавок к «построй семью» добавляется «построй карьеру», «построй тело» и «построй идеальную альтруистическую душу». Все это вместе «построить» невозможно, мне кажется, ведь каждому свое, а люди все разные. Но делать то, что тебе нравится и в чем ты хорош, без колоссального давления со стороны окружающих, которые так и норовят рассказать тебе, как тебе лучше жить, становится очень сложно.

Мы с нашими родителями друг друга не сможем понять, и наши успехи никогда не будут для них достаточно масштабными. Им остается только пугаться и пугать, ограждать, запрещать – нам остается только отстаивать право на свой путь и ждать эволюционных изменений в обществе. Будущее расползется по всей планете – где-то оно появится позже, где-то раньше, но когда-нибудь оно обязательно доберется до всех.

Журфак был для меня в первую очередь местом, где есть друзья. Мы не так много учились, сколько играли в настольные игры в близлежащей «Кружке». Приходило время сессии, и мы проглатывали шестьдесят айтемов художественной литературы, двадцать айтемов теоретической литературы и еще пару нон-фикшен книг. Все это заучивалось, зазубривалось, и ниспавши мы приходили утром на экзамен, чтобы сдать на отлично и благополучно забыть все выученное сразу после того, как преподаватель расписывался рядом с пометкой «зачет».

После первого курса я пошла на стажировку в газету «Известия». Я занималась мониторингом зарубежных новостей о науке, обществе и искусстве, чтобы самое интересное перевести, переписать и включить в очередной выпуск газеты. Зачастую таких заметок я писала по пять штук в день. Интересно было общаться с матерыми экспертами в разных темах: оружии, микробиологии или антиквариате. К пяти вечера в редакции начинал твориться хаос: вокруг бегали люди и кричали «Отойдите, у меня выпуск!», лихорадочно что-то дописывали на компьютерах и орали в трубки телефонов. Примерно так же строилась работа в информагентстве, но там нужно было ходить на два-три мероприятия в день и успевать писать заметки как можно скорее, чаще всего прямо там же, на мероприятии. Мои заметки иногда никто не смотрел, и материалы выходили сделанными на коленке – с опечатками, тавтологией, стилистическими ошибками. Намного спокойнее было в еженедельном или ежемесячном журнале. Правда, работа заключалась главным образом в общении с экспертами и чтении исследований. Покопался в данных, позвонил эксперту и записал комментарий - вуаля, статья.

Между моими робкими попытками стать пишущим журналистом и решением начать карьерный путь в сфере связей с общественностью прошли три года. За это время я успела отучиться в США, пройти практику в PR и маркетинге в инвестиционной компании, поработать в местной студенческой газете, а потом вообще уйти в нон-профит и заниматься анализом политики, или policy analysis.

Получить образование за границей хотелось еще во время учебы на журфаке. Американские университеты - лучшие в мире, и мне повезло с семьей, которая была готова поддержать меня в этой затее. Я очень интересовалась западной политической философией и искала хорошую политологическую школу. Одной из таких школ был Университет Северной Каролины в Чапел Хилл (коротко UNC), где один из лучших в стране факультетов политологии. О последующей карьере я особенно не задумывалась, мне хотелось обрести более глубокие познания в предмете, который меня очень волновал и вдохновлял.

Не в укор МГУ будет сказано, но я люблю говорить, что всему, чему я когда-либо научилась, я научилась в США. В UNC меня научили писать, говорить, критически мыслить, знакомиться, вести small talk, спорить, отстаивать свою позицию, готовиться к собеседованиям, представлять себя в лучшем свете, работать в команде, писать деловые письма, готовить презентации, работать с компьютерными программами, даже с умным поиском в Google. Все эти навыки нужны мне сейчас, как и любому современному человеку, работающему в компаниях и организациях с людьми и компьютерами.

В UNC мне давали доступ к бесконечным ресурсам - библиотекам, мультимедиа-центрам, преподавателям, советникам по карьере и даже психологам – и всячески поощряли (и кнутом, и пряником) эти ресурсы использовать. К концу учебы я была уже готовеньким начинающим сотрудником, которого можно сажать за небольшой проект. Если на журфаке практически все образование сводилось к прочтению, и изредка обсуждению теоретической литературы, то в США был постоянный диалог: с информацией, которую ты потребляешь, с преподавателем, который позволяет тебе с ним не согласиться и даже приветствует это, с интересными задачами, которые нужно решать в команде.

Северная Каролина – это не глухая провинция, но и не Нью Йорк Сити. Чапел Хилл - это небольшой студенческий город, где большая часть жителей - студенты, а меньшая - преподаватели и, очень редко, пожилые местные жители, которые почему-то выбирают жить в городе, в центре которого находится крупный университет. Северная Каролина - это южный штат с историей, связанной с рабством и рождением табачной промышленности, но это не отменяет ее шарма. Во-первых, там прекрасная природа, мягкий климат и очень вкусная еда. Во-вторых, в районе Чапел Хилл и пары близлежащих городов находились еще два университета, включая Duke, школу в топ-10, и медицинский исследовательский центр, поэтому от мрачной истории штата и ее не всегда самых образованных жителей из глубинки мы были огорожены плотной стеной обладателей докторских степеней и дипломов с отличиями.

Учиться было крайне сложно, особенно на первых порах из-за языкового барьера. Первые три месяца я не понимала, что мои соседки обсуждают, сидя за столом во время обеда. Я не могла понять половину из терминов в книгах, которые нужно было заглатывать с огромной скоростью, и приходилось подписывать перевод в книге, потом выписывать каждый термин с переводом на русский язык в отдельную тетрадку, а потом зазубривать. Мне было сложно проследить логику речи некоторых преподавателей.

Одна, с друзьями или родственниками я также ездила по восточному побережью и в сторону Среднего Запада – от Флориды до Чикаго и от Атланты до Бостона. С высоты всего этого опыта могу с ответственностью заявить, что с точки зрения путешествий у США все нормально (в отличие от России): везде прекрасные дороги, приличные отели и дружелюбная заезжему туристу инфраструктура. К тому же, страна настолько большая и настолько разная, что, чтобы побывать везде, насладиться и больше не захотеть, может понадобиться больше одной жизни.

Из университетской жизни я вспоминаю баскетбольные матчи, когда мы, разрисованные и одетые по всем кодексам фанатов, в течение полутора часов в обязательном порядке пели песни, истошно орали на соперников и всячески махали конечностями. Победы праздновали пышно - со спонтанным парадом на главной улице и кутежем на всю ночь, а поражения - всеобщим толерантным молчанием. Еще помню отличную осеннюю игру: когда с дерева опадает лист, нужно его поймать. Вот и вся игра - если бы поймать лист не было практически невозможным. Еще веселее с разбега прыгать в стог из опавшей листвы. Самые эпические прыжки получали море оваций. Другая суперская игра, которая приходит на ум: Humans vs. Zombies, или Люди Против Зомби. В игре обычно участвовало около двух тысяч человек. Начинается все с одного зомби, на голове которого повязка, означающая, что он зомби. Задача зомби - догнать человека, у которого повязка на руке, и прикоснуться до него. Если человек не сумел остановить зомби - для этого нужно кинуть и попасть свернутой парой носков в зомби, и тогда он на время неподвижен - последний заразил человека, и тот стал зомби. Постепенно рождаются команды, стратегические штабы и полководцы, которые продумывают планы атак и пути к отступлению. Обычно зомби захватывают всех - по словам моих знакомых, последний раз люди выиграли в эту игру на кампусе UNC в году так 2006. Чтобы людям выиграть, им нужно продержаться неделю.

Если не считать спортивных состязаний в баскетболе и американском футболе, самым эпичным массовым гулянием каждый год был парад на Хэллоуин. Те приверженность, ответственность и внимание к деталям, которые ложатся в основу подготовки костюмов на Хэллоуин у студентов UNC, достойны какой-нибудь международной премии. Здесь люди-дома, люди-животные, космические роботы, политически мотивированные образы, отсылки к фильмам или сериалам, ну и, конечно, целая команда сексуальных полицейских. Гуляние продолжается часов до двух ночи, после чего народ в костюмах разбредается по домам братств и сестринств, которые ежегодно тратят тысячи долларов на организацию сумасшедших рейвов и вечеринок под такие праздники.

Жизнь американцев скучна и размеренна. На экранах телевизоров или кинотеатров мы видим либо насыщенную жизнь жителей крупных городов – Нью Йорка, Чикаго, Лос Анджелеса, которая состоит из гламурных кафе и баров, бесконечного шопинга, тусовок и интересных людей. Раскрою секрет - даже жители Нью Йорка так не живут, а Лос Анджелеса так тем более. А вообще Америка в прямом смысле одноэтажная, большая часть американцев живет в, грубо говоря, сельской местности (потому что сложно назвать крупнейшие в большинстве штатов города городами, когда там всего по 10 улиц). У каждого свой тихий дом с тихим газоном, тихой гибридной машиной и тихими развлечениями: вкусно и неспешно поесть, сходить на фермерский рынок за продуктами, погулять с собакой, пробежаться по своему району.

Когда я жила в Вашингтоне, тоже не наблюдала особенно яркой жизни. Из развлечений - happy hour в близлежащем баре (пара часов ближе к концу рабочего дня, когда напитки продаются с большой скидкой), прогулки по центру города во время цветения сакуры, выходные у общественного бассейна или барбекю у себя на заднем дворе.

Но культивируемые в кино образы имеют наибольшее влияние как раз на американцев: каждая погоня полицейских за городским сумасшедшим сразу набирает огромный хайп, и все вокруг утыкаются в прямой эфир по телевизору. Каждая возможность появиться на национальном телевидении производит фурор – когда тебя снимает телевизионная камера на каком-нибудь футбольном матче, ты звонишь родителям и орешь на них, чтобы срочно включали телевизор. Каждый масштабный несчастный случай, природное или социальное явление заставляют людей бояться, радоваться, сплочаться либо находиться в состоянии продолжительного шока – все эти чувства успешно культивируют телеканалы, и настроениями общественности легко манипулировать.

Я была в Вашингтоне во время теракта в Бостоне. Подозреваемого тогда три дня ловили по окрестностям штата, но в СМИ сразу просочилось, что это русский террорист. Так вот, я пришла после этих новостей на работу, так люди из тех, что со мной мало общались, смотрели на меня со stink eye – подозрительно, а приятели сразу окружили и стали спрашивать, что я знаю о теракте, террористе и что в России вообще происходит.

После учебы я искала работу в США, что было убийственно сложно. В день нужно было отправлять по паре сотен заявок с резюме и cover letter, письмо, где ты указываешь причины, почему хочешь работать именно в этой организации, а не любой другой. Большинство просто не реагировали, минимальное количество добрых душ отзывались отказом без объяснения причин. У меня после получения диплома всего год был на работу в США, и искать ее можно было только по специальности, то есть в сфере политологии.

Сильно осложняло дело требование очень многих организаций к тому, чтобы аппликант был с американским гражданством или перманентным разрешением на работу. В Америке даже начинающий специалист стоит компании огромных денег: его нужно учить, ему нужно платить, ему нужно оплачивать медицинскую страховку, за него нужно отчислять деньги в 401K (американский пенсионный план) и так далее.

Представим, что меня нанимает американская фирма. Через год у меня заканчивается разрешение на работу, и начинается самое интересное. Работодатель должен доказать, что ему нужна именно я - среди тысяч таких же начинающих специалистов (причем с нативным знанием языка). Провести поиск среди граждан, со всеми кандидатами встретиться, а затем понять, что именно Настя из России сможет перекладывать скрепки лучше всех остальных. Причем квот на обычных иностранных специалистов (не топ-менеджеров, инвесторов, нобелевских лауреатов или гениев) с кое-каким опытом - чуть больше 40 тысяч. Это на весь народ, который приезжает с надеждой устроиться программистом в Гугл, визионером в Эппл и инженером в СпэйсИкс.

Короче, с моей специальностью шанс найти постоянную работу у меня был нулевой. Я могла рассчитывать только на стажировку, и только в организации второго, третьего и так далее уровня. Я переехала в Вашингтон – центр политической Америки – и в результате нескольких собеседований с небольшими организациями устроилась на длительную оплачиваемую стажировку в организацию под названием The Center for Effective Government, нон-профит, который анализирует текущее законодательство и результаты работы исполнительной власти и, на основании некого консилиума внутри ряда партнерских организаций, которые занимаются примерно тем же, выходит с рекомендациями к власти.

Происходит это примерно так. Берут интерна - то есть меня - и дают ему громадную базу данных, тексты законов и тому подобное и говорят, "Садись и анализируй. Твой contribution будет invaluable". Я сижу и делаю это две недели в полном аврале. Звоню каким-то людям, пишу письма, запрашиваю информацию. Строю графики, пишу аналитический отчет. Этот отчет босс относит своему боссу, назначается митинг, где все обсуждают, что нашли. "Какой красивый отчет! Кто его сделал?" "Я!", говорит твой босс, и ты теряешь остатки самооценки. Затем боссы встречаются с боссами из других нон-профитов и говорят, "Нам стоит посоветовать нашему любимому сенатору вот это". Назначаются слушания в Сенате, приходят боссы нон-профитов, рассказывают, что нужно сделать. Сенаторы прислушиваются, или нет. Короче, таким вот образом за первые три месяца нам удалось пробить поправку в один из законов, которые мы анализировали. Это достаточно круто, динамично и имеет реальный смысл.

Первые три месяца я думала, что смогла бы работать в такой организации всю жизнь (если бы это было опцией). Но вскоре одиночество все-таки доконало. Оставаться в Америке после учебы хотелось только ради рабочего опыта, и сказывалась, главным образом, гигантская разница менталитетов. Очень сложно было почувствовать, что у тебя есть настоящие друзья, когда у самих американцев совсем другое понятие этого слова – "друг". Люди используют друг друга для разных целей: вот это мой друг по учебе, потому что он лучше шарит в математике, вот это моя подруга для ланчей, потому что с ней приятно обсудить насущные дела или парней, вот это мой отвязный приятель для похода по злачным заведениям, потому что он всегда знает, как развлечься. В этом вся суть американского индивидуализма – ты один на этой планете, находи способы использовать ее для своих целей. В человеческих отношениях одно из важнейших различий жизни здесь и жизни там: русские действительно не настолько дружелюбны на первый взгляд, но для своего небольшого круга они преданные друзья вне зависимости от того, чем они могут быть тебе полезны. Дружелюбие американцев – часть социальной игры, этикета, это приятно и удобно для жизни, но под ним ничего нет.

Очень интересное у американцев отношение к коррупции. В стране она есть, причем узаконенная, и ее просто не замечают. Построено это по принципу winner takes all, или "победитель получает все". Политики одержавшей на выборах партии перерисовывают дистрикты – или районы – своих штатов для того, чтобы получить больше голосов на следующих выборах. Вашингтон принадлежит лоббистам крупнейших корпораций и богатейших доноров, ради спонсорства которых можно забить на элементарные факты – например, о глобальном потеплении – и строить внутреннюю и внешнюю политику так, как угодно донорам. Политических взглядов у крупных функционеров вообще нет – они складываются под влиянием тех, кто привел их к власти с помощью дорогостоящих политтехнологов и всей связанной с ними логистики. Отношения между функционерами строятся по принципу "ты мне, а я тебе". Повсеместный nepotism – или клановость, покровительство влиятельного рода молодому протеже – чаще всего приводит на руководящие посты в стране "своих". На все это закрываются глаза (конечно, либеральная общественность яро критикует, но изменений я пока не наблюдаю). При этом, например, "дать на лапу" полицейскому невозможно (если сам не попросит, лучше даже не пытаться) – за это грозит тюремный срок и громадные штрафы.

Эта концепция позволяет многим диктовать остальным нациям что, как и когда делать, вмешиваться в их внутреннюю политику, рассчитывать на повиновение с их стороны. Либеральная общественность начинает отрицать существование этой самой исключительности, потому что, мол, сначала почините то, что у нас внутри не так, а потом уже идите и рассказывайте Ирану и Ираку, как им жить. Но концепция настолько глубоко в умах и сердцах американцев, особенно консервативно настроенных, а таких все-таки сейчас большинство, что уже невозможно пытаться с ней спорить. Ее элементы, например, абсолютная ценность свободы и частной собственности, вера в то, что любой родившийся в Америке может стать президентом этой страны, равновесие политической системы и свободный конкурентный рынок, отличают каждого тру американца от остальных жителей нашей планеты. Это то, с чем они родились и с чем умрут.

Именно эта концепция, на мой взгляд, лежит в корне сильного американского патриотизма. Критикуют полицию, президента, другую социальную группу – например, the one percent – но никогда не говорят, "Ненавижу Америку, пора валить". А зачем валить? Американцы родились в рубашке: в среднем, денег на каждого жителя в 6 раз больше, чем в России, уровень коррупции не сравним с нашим, дороги хорошие, у каждого домохозяйства свой дом – от "небольшого" с двумя спальнями до особняка в духе российского дворянства (тут уже все зависит от того, в какой рубашке родился – золотой, серебряной или фланелевой). Если очень хочется, можно переехать из своего не очень благополучного штата в штат получше. Американцы доминируют в космосе, будущее творится в Силиконовой Долине, у страны самое большое международное влияние, а большинство народу сыты и могут надеяться на лучшее. Поскольку в стране есть, чем похвастаться, культивировать патриотизм с раннего детства приятно не ненапряжно. Это происходит позитивно, без надрыва и оппозиции - не обязательно навязывать людям концепции превосходящей во всем армии, обращаться с национальному культурному и научному наследию, придумывать внешнюю угрозу, пугать или настраивать против мерзких отвратительных "иных", чтобы заставить людей сплотиться. Стоит проорать на социальном мероприятии – матче, параде или концерте – "USA", к тебе сразу присоединятся десятки, а потом и сотни "патриотов"

Когда я жила в Америке, большинство моих знакомых особенного отношения к русским как нации не имели. Стереотипы о нашей стране всем известны, они яро использовались – я, конечно же, по умолчанию стала шпионом, – но по большому счету русские для американцев – все равно что азиаты, любые европейцы или латиноамериканцы.

Несмотря на то, что Америку называют страной иммигрантов, страна таковой уже давно не является. Там все действительно иммигранты, но костяк "белой" страны – это уже как минимум третье поколение переселенцев из разных стран Европы. Они уже не знают, что такое переезжать в поисках лучшей жизни, так как родились в самых неплохих условиях. Даже бедность в Америке – это бедность с ипотекой, студенческим займом, кабельным телевидением, автомобилем, социальными выплатами и хорошей инфраструктурой вокруг. Бедные люди там зарабатывают столько же, сколько тратят, но на жизнь всегда хватает. Я бы даже сказала, что бедные там – это наш средний класс.

Определенные социальные группы, поделенные по признакам расы, национальности или социального статуса, держатся вместе. Например, сильные афроамериканские, еврейские, китайские общины. Чужакам там не место. Сильной русской общины я не видела. Все русские, родившиеся в Америке, уже не русские. Ты можешь гордиться или не гордиться своим национальным наследием, читать Толстого, свободно говорить на языке бабушек или родителей, но в тебе уже нет иммигранта.

Сейчас я вернулась в Россию и занимаюсь PR для международных компаний и организаций. Зачем это нужно? Например, приходит компания на российский рынок. Грубо говоря, ей нужен хайп о себе в соцсетях и СМИ, чтобы все узнали. Причем узнали не только, что это за компания, но и чем она отличается от конкурентов и что продает. Или компании нужны местные представители для того, чтобы общаться с профессиональными кругами или государственными органами. Для этого не сведущие в местном рынке компании нанимают агентство с наработанными связями, обилием разных тактик и видением того, что для данного конкретного случая "сыграет". Моих клиентов знают все, кому нужно, – и это результат долгой и терпеливой работы "с нуля".

Работа нравится прежде всего тем, что ты работаешь в команде, и каждый в команде силен по-своему. PR - это когда "один в поле не воин". Если ты нацелен на результат, одному не справиться. Кто-то классно пишет, кто-то дружит со всеми журналистами, кому-то по кайфу придумывать креативные стратегии. Кто-то вообще гениальный стратег и видит не только конкретные задачи, но и конъюнктуру в целом – и может подсказать, как это использовать. Все это в идеале сливается в единый хор эффективной работы.

Я б хотела развиваться в сфере маркетинга, постоянно приобретая новые навыки. Например, в диджитал маркетинге, социальных сетях, креативных кампаниях для потребителей. Навыки собираюсь получать и на текущей работе, и с помощью дополнительного образования. Хотелось бы еще поучиться за границей – я вообще апологет того, что раз в несколько лет нужно слегка себя распинывать и идти учиться, не обязательно в отрыве от работы. Строить конкретные планы не вижу необходимости – мы никогда не знаем, куда нас приведет жизнь. Главное определиться с отраслями или направлениями, которые тебе интересны, и развивать свои навыки в них.