Себе я начала шить лет с 12. В старших классах я бодро засобиралась в швейный техникум, но угрозами голодной смерти родители перенаправили меня, как им казалось, к деньгам поближе, и несколько лет спустя я получила вместе с, наверное, миллионами постсоветских молодых людей диплом бухгалтера-экономиста и стала работать некую непыльную офисную работу, полученные навыки применяя минимально. Все это время я продолжала неистово придумывать и мастерить одежду себе и подругам, более-менее ненавидя рабочую рутину, с цитатой из Агаты Кристи в голове – «жизнь жестоко обошлась с бедняжкой, она была вынуждена сама зарабатывать себе на хлеб».

10 лет назад произошел поворотный эпизод в моей жизни. Поиздержавшаяся подружка распродавала в интернете гардероб, и под раздачу попало придуманное мной платье – диковатого вида, с самодельным принтом (полицветы, трафарет, утюг, не спрашивайте). Фото обнародовано, в первые три минуты платье забронировано, а дальше я целый день с отвисшей челюстью наблюдала, как выстраивается очередь желающих в надежде, что остальным не подойдет. Это был день, когда я узнала из первых рук, что заработать себе на хлеб можно не только бухгалтерским трудом.

Буквально пару месяцев спустя я увидела рекламу, поразившую меня в самое сердце. На баннере нового курса БВШД было написано «Больше не надо ехать в Сент-Мартинс». О том, что колледж Святого Мартина – лучшее место на земле, я знала с 15 лет. Там учились все, от Пи Джей Харви до Стеллы Маккартни, а больше, чем список выпускников, воображение поражала стоимость обучения. И тут оказалось, что не надо ехать в Лондон, "Сент Мартинс" приехал в Москву. В разгар кризиса 2008 я уволилась с работы, прошла собеседование в Британку на первый поток курса «Дизайн одежды», съехала со съемной квартиры и обрадовала маму, что я снова студент и мы живем вместе.

Кто-то рассказал мне в качестве легенды, что Вивьен Вествуд до 30 лет была кем-то вроде учительницы в младшей школе, а потом сбежала в Лондон, там связалась с плохими парнями, стала делать одежду, и остальное уже известно. Никогда не проверяла достоверность сведений, но это стало моей мантрой, – «и Вивьен Вествуд до 30 лет была сельской учительницей».

Было страшно. Страшно выбрасывать на свалку какую-то более-менее состоявшуюся жизнь, хоть она и не кажется слишком удачной. Страшно начинать учиться с нуля. Страшно, что не получится найти деньги на учебу, и на полпути придется бросить. Студенты Британки на первом курсе казались мне недосягаемо крутыми, и вот я в их числе. Каждый день я боролась со страхом, что меня «раскусят» и, как недостаточно творческую, отправят обратно заполнять товарные накладные (до сих пор боюсь). Целыми днями я занималась тем, что люблю больше всего – рисовала, проектировала, конструировала, шила, училась развивать идеи, видела прогресс. У меня были дико интересные преподаватели и какие-то совершенно невероятные сокурсницы. Причина, по которой я считаю профильное образование нужной и правильной вещью, – это уникальная возможность видеть, как поставленную задачу решает еще 10 человек, опыт, который по-другому не приобрести.

Несколько лет после окончания учебы я носилась с идеей своей марки, и тут совершенно неожиданно для себя я вышла замуж, и от родни приехал денежный транш в поддержку молодой семьи на покупку нового блестящего холодильника. На эти деньги 4 года назад и был отшит первый тираж одежды для собственной марки Intro.Version.

Стиль одежды, которую мы делаем, можно коротко обозвать "странным", – так точно описала нас одна из покупательниц, когда нам звонила: «Добрый день! Это магазин странных платьев?». Эстетика бренда – мрачная городская готика, свободная и комфортная одежда для путешествий в пространстве и времени. Я немного слишком увлечена идеей жизни в эпоху пост-апокалипсиса – комиксы о рухнувшей цивилизации, зомби-фильмы, гранж и подпольный шик, и это, конечно, влияет на дизайн. Из этого появляются свободные наслоенные друг на друга вещи, мрачные цвета, скрывающие лица капюшоны, асимметричные платья. Это совместимый с жизнью дресскод магического реализма, сочетание городского casual и dark fashion, выживающая в большом городе принцесса из neverwhere.

Я все время думаю о тряпках. Процесс их придумывания в голове у меня идет всегда фоном: эскизы на салфетках, отправленные в телеграмме самой себе пометки о крое, прерванный с другом разговор из-за увиденного на эскалаторе интересного капюшона. Это раздвоение личности. И очень сложно остановиться. Кажется, что еще один день и мой перфекционизм будет утешен, еще на один день можно сбежать от реальности. Но тонуть в этом нельзя, иначе я никогда не приду в счастливую точку получения результата.

Потом я ищу тему. Ее выбор зависит от острых моих реакций на что-то. Например, поехала Тильда на фестиваль в Гластонбери, а я не смогла. Жизнь кончилась, но голова работает об одном – в чем было бы там удобно. И тонна салфеток перебирается, ищется форма, подходящая и в конце концов способная натянуться на нашу московскую реальность. Я всегда делаю поправку на среду, так как сама одеваюсь с главной мыслью, чтобы было комфортно в этой странноватой одежде в этом странноватом мире. Самые глобальные пункты – удобно и красиво. Отдать в производство платье-купальник, нарисованный для Боуи, можно, но не нужно.

Я, как и многие мы, хрупкое создание, перемещающееся с мечом и оралом через Ашан на Арму, и нам должно быть тепло и удобно в одежде, и при этом мы должны оставаться собой, не должны перевоплощаться в то, чем мы не являемся. Недавно меня положили в больницу и выдали халат. Я надела этот халат и все, моя идентичность стерлась, я исчезла под этим халатом. Но при этом я не хочу заходить в вагон метро и становиться кумиром всех собравшихся, потому что у меня рукав пришит к шее. Моя одежда – это такое негромкое заявление о себе для тех кто слушает, а не для каждого встречного. Ненавязчивая выразительность. Я, кстати, когда вижу свои вещи на улице, очень придирчиво заглядываю человеку в лицо и пытаюсь понять довольна ли, счастлива ли. Мне это важно.

После скетчей и набора идей происходит отапливание космоса в токсичном виде – я разрабатываю лекала, ищу ткани, контролирую производство, снимаю промо, занимаюсь реализацией. И встречаю огромное количество красивых людей везде, на каждом из этапов. Благодаря им, эта часть работы превращается в огромное удовольствие.

Мое вдохновение – это каждый выход из дома, когда я могу наблюдать за окружающим миром. Медитировать на гору окурков у стены с граффити или наблюдать за проходящей мимо женщиной с красной авоськой. Очень много всего происходит вокруг, если наблюдать. Мне повезло, что меня это так восторгает.

Не понимаю, но очень люблю современное искусство. Искусство вообще достаточно бессмысленная штука, начало конца, но при этом люди, начиная с каменного века, этим занимаются, и это необходимое дополнение реальности. Меня недавно впечатлила видео-инсталляция из лекции по современному искусству: какая-то строительная техника разбрасывала железные сваи, брала их из кучи и просто разбрасывала. Вот это весело. Откуда автор и кто его предшественники? Меня это ужасно увлекает.

Мой кумир – сияющее солнце Ямамото. Это так же неловко озвучивать, как и то, что у меня две руки. Очень люблю новые крутые российские марки, уходящие в дизайн, форму, свежесть. Таких много. Следить за достижениями коллег – важно, так же, как и работать с их идеями и развивать их. Я делаю коммерческий дизайн, и мне нужно быть в контексте происходящего вокруг. Самый большой страх в бизнесе – остановиться, превратиться в не развивающуюся, топчущуюся около нуля, микро-фирмочку. Страшно, когда нет выхода на новые рынки, нет придумывания, нет коллабораций.

Я очень хочу совместно с любимыми иллюстраторами придумать паттерн, вписать его в коллекцию. Это та часть работы, которую я никогда не делала, и было бы интересно попробовать. Один из важных мотиваторов на движение – моя команда, с которой я работаю. Люди тратят свои время и силы, и я хочу дать им (и себе) продукт, достойный этого. Я хочу делать более сложную и разнообразную одежду, создать полноценную размерную сетку, продаваться в Европе и в России, масштабировать марку.

Еще хочу дожить до момента, когда женщина перед зеркалом не будет разбирать себя на детали. Наблюдение за этим – открытие портала в невротический ад. Хочу, чтобы общество перестало быть таким токсичным и отстало от женщин и от их тел. Кто это общество и почему его мнение релевантно? Мое желание корыстно: когда женщина будет свободна от рефлексий, я буду больше продавать.

Будущее меня интригует. Глобальные корпорации насыщают рынок доступным и актуальным товаром. Мало кто задумывается, что его дешевизна обусловлена тем, что производители используют детский труд и рабство (вьетнамцы в Подмосковье или сирийские беженцы в Турции). Предпочитать эко-продукты, снижать потребление пластиковых пакетов - давние тренды. Потребитель начинает задумывается о своем здоровье и заботится об окружающей среде. Быть может, скоро ему станет важно, что при изготовлении его кофточки каждый из участников производственного процесса обладает правами, сыт и профессионален. И он дойдет до осознанного потребления и будет покупать у этичных производств. Или предпочтет множить страдания этого мира, не желая переплачивать.

Я адепт идеи slow fashion как противовеса быстрой смене трендов – провокатора перепотребления и обесценивания. Я ценю, когда вещи остаются «в деле» несколько лет из сезона в сезон. Мне нравится, что маленькие локальные марки имеют возможность существовать немного в мире розовых пони: знать лично каждую швею, играть в партизанский маркетинг, а не снижать издержки за счет рабского труда на производствах. Честно говоря, мне кажется, что все мелкие, локальные, полуремесленные производства – это такой исчезающий вид, постепенно пожираемый корпорациями, с которыми невозможно конкурировать уж точно по цене, а, может, к сожалению, и по качеству вещей. Сшитая сирийскими беженцами по трендбукам одежда побеждает всех. И поэтому мир с каждым днем становится немного хуже. Давайте погрустим…